Я взобрался на холм и осмотрелся. Вдали сквозь туман была видна часть стены. Стена. Сколько живу, всё её помню. Она была построена до моего рождения. Да что говорить, она была построена до рождения моего деда. Бетонная стена. Она опоясала Дедландию десятки лет назад, сотни. Точнее, сто восемьдесят семь. В 2025 году. Раньше эта местность звалась Россия. Мы помним об этом, хотя русских почти не осталось.
        Была война. Миллионы, миллиарды людей погибли в той опустошающей войне. Нет, это была не политическая война. Политической войной никого нельзя было удивить. Это была война за сексуальную принадлежность. Мы сражались с людьми, сошедшими с пути истинного. Они начали эту войну. Они, почитатели однополой любви. Они завоевали весь мир, а нас, натуралов, заперли за этой стеной. Дедландия, так они назвали это место. Они создали свою империю и поработили нас, но мы это так не оставим. Знайте, подлые извращенцы, когда-нибудь мы восстанем и сотрём вас в порошок! Я погрозил кулаком в сторону стены и спустился с холма. Стена не давала мне покоя. В давние времена её назвали бы чудом света: железобетонная конструкция трёхсот метровой высоты и стометровой ширины, опоясывающая некогда великую державу. К нам согнали всех: европейцев, американцев, австралийцев и азиатов. Африканцев заставили строить эту стену, а потом уничтожили их, как "безнадёжно больных". Они используют нас как инкубатор. Огромный инкубатор, откуда берут себе детей. Дедландия вошла в состав Империи, но у нас не было никаких прав. Были только обязанности. Мы должны были заниматься сексом. Девушки, достигшие тринадцати лет, должны были ежегодно рожать ребёнка. Потом приходили имперцы и забирали его. Трёх детей женщина должна была оставить себе для продолжения рода. Нас использовали как огромную детородную машину. Отказывающихся подчиняться женщин публично казнили. Мы не можем так дальше жить! Что-то надо менять и это что-то изменится очень скоро.
        - Андрей, Андрей! Ну, где же ты? - услышал я голос Алёнки.
        - Иду! - крикнул я и припустил бегом.
        Алёнка была одной из нас, одной из повстанцев. Имперцы боялись нас и старались уничтожить, но мы как тараканы разбегались в стороны и таились. Но затем мы объединялись вновь и на секретных квартирах строили свои коварные планы. Уже почти всё готово к восстанию. По всей Дедландии насчитывается около пятидесяти миллионов повстанцев, а всего здесь живёт около миллиарда человек, готовых пожертвовать своей жизнью ради освобождения.
        - Андрей, ну где ты пропадал! - упрекнула меня Алёнка.
        Милая девушка лет двадцати. Чёрные волосы спадают на большую грудь. Мы с ней встречаемся уже пять лет. На самом деле, она до сих пор оставалась девственницей. Она подделала анализы и имперцы поверили, что она не способна рожать. Её мутило от одной только мысли отдать своё дитя этим имперским извращенцам.
        - Я опять смотрел на стену. Как мы её преодолеем?
        - Не знаю, но мы что-нибудь придумаем. У Гарольда было всего пятьдесят миллионов воинов и, тем не менее, он поработил весь мир. На нашей стороне миллиард человек.
        - У Гарри не было стены. Да и армия у него была обученная. А мы даже не знаем, что творится по ту сторону, - возразил я.
        - Знаем, наши шпионы доложили, что у них назревает война. Они окончательно разделились: мальчика - налево, девочки - направо, - Алёна горько усмехнулась. - Нам остаётся только ждать.
        - Думаешь, они истребят друг друга, а мы добьём победителя? Если бы всё было так просто, - я вздохнул. - В первую очередь лесбиянки забросают бомбами нас, чтобы во вражеских войсках не было пополнения, а потом подождут, пока поколение геев вымрет. Это самое простое решение проблемы.
        - Но как они будут размножаться? - с ужасом спросила Алёнка.
        - Они всё рассчитали. Наверняка они уже прячут мальчиков. За счёт их спермы они и продолжат свой род. Зачем содержать такой большой двуполый инкубатор, если можно призвать на помощь науку. Клонирование, например.
        - Какие ужасные вещи ты говоришь, - девушка готова была расплакаться, - Ты уже объяснял это начальству?
        - Да, они считают, что надо выступать немедленно, иначе будет поздно, - я вытер пот со лба. И когда он успел там образоваться?
        Если мы не выступим сейчас, то можем, вообще, не выступить. Остаётся один нерешенный вопрос - стена. Уже несколько дней я думал о ней. Я чувствовал, что решение проблемы близко, но я не мог его найти. Вдруг, мне пришла на ум совершенно безумная идея. Безумная, но, тем не менее, нужно было её попробовать.
        - Алёнка, собирай наших. Кажется, я знаю, что делать со стеной, - сказал я.
        Алёнка убежала, а я стал размышлять. Да, мой план действительно был безумным. Это ж надо такое придумать. Но вдруг получится? За моей спиной раздался стук копыт. Ко мне приближалась лошадь. Писклявый голос наездника заставил меня прервать размышления.
        - Андрей Степанович Аксёнов? - спросил наездник. Хотя нет, это звучало как утверждение.
        - Кто вы? - спросил я, осматривая фигуру.
        На чёрной как смоль лошади сидел мужчина, но было в нём что-то не то. Во-первых, он был накрашен, как женщина, во-вторых, в районе груди у него было что-то подложено. Страшная догадка осенила меня - гей. Я раньше никогда не видел геев. Обычно за детьми приезжали лесбиянки, но на сей раз, приехал он. Было в этом что-то зловещее.
        - Да, это я! Чем могу быть обязан, - я старался, что бы мой голос был как можно твёрже, но это не получалось. Тем не менее, я шарил за спиной в поисках своего револьвера.
        - Вы родились в 2189 году в Нью-Москве и до сих пор не завели ни одного ребёнка. Двадцать три года вашей жизни вы потратили в пустую, - грозно проговорил Гей.
        - Десять лет, - рискнул я.
        - Почему десять? - гей был явно удивлён моей дерзостью и озадачен моим ответом.
        - До тринадцати лет я никак не смог бы завести ребёнка.
        - Но десять лет тоже большой срок, - опомнился мой собеседник. - У вас есть на то причина?
        Я был явно озадачен. По поводу детей всегда проверяли женщин, а нас никогда. Можно было прожить всю жизнь и не завести не одного ребёнка и никто к этому не придерётся. Наконец, я сумел достать револьвер. Я резко выдернул руку и выстрелил. Гей схватился рукой за сердце и свалился на землю. Напуганная лошадь убежала.
        - Андрей, что же ты наделал! - воскликнула Алёнка, - Зачем ты убил его?
        - Пути назад уже нет. Или мы прорвёмся или погибнем.
        - Джон сказал, что готов выслушать тебя. Мы должны бежать в штаб.
        И мы побежали. До штаба было около километра, но мы пробежали эту дистанцию за три минуты. Сказывалась подготовка ополченца. Штаб находился в подвале музея Второй Мировой войны. Я слышал, что была когда-то такая война. Война между нациями, а не между людьми разных ориентацией. Как давно это было. Видно, я слишком громко вздохнул, так как Алёнка спросила:
        - Ну что ты вздыхаешь, дорогой? Скоро всё кончится. Не известно, какой это будет конец, но он будет, это точно.
        Мы спустились в штаб. Джон Сорикван сидел за столом. Рядом сидела вся верхушка нью-московского отдела ополчения.
        - Садись, Андрей, - сказал Джон и указал мне на стул. Он говорил по-русски без акцента. Не знаю почему, но основным языком Дедландии стал именно русский. - Как ты знаешь, между Геей и Лесбо идёт война. Ты сам делал предположения по поводу того, чем это нам грозит. Но есть одна вещь, о которой ты не знаешь. Год назад они закрыли ворота. Между нами нет обмена.
        - Закрыли ворота? - я сильно удивился. - Неужели, что-то готовят. Нет, быть этого не может! Они бы вывели своих.
        - Нет, своих они не вывели. Возможно, они хотят испытать на нас биологическое оружие. В любом случае, нам надо вырваться отсюда. Мы должны разрушить стену. Алёнка сказала, что ты знаешь, как.
        - У меня есть совершенно безумная идея, но, возможно, она сработает, - ответил я.
        - Выкладывай, - разрешил Джон.
        - Кто-нибудь знает, как строили стену, как устанавливали эти огромные мраморные ворота? - спросил я у присутствующих в штабе людей.
        - Этого никто не знает, - ответил старик, смотритель музея. - Стену строили негры и гомофобы. Потом их в ней и замуровали. Так гласит легенда.
        - А можем мы пробить стену при помощи отбойных молотков? - снова спросил я.
        - Даже, если это и получится, то на это уйдут годы. Сто метров бетона не просто пробить, - Джон привстал из-за стола.
        - А теперь представьте себе, что стена не литая. Метровая стенка с одной стороны и метровая с другой. Такую стену мы сможем разрушить?
        - Думаю да. Так ты хочешь сказать, что стена может быть полой, - Джон понял мою мысль.
        - Да! Вы же знаете, что у меня диплом архитектора. Я рассчитал, сколько уйдёт бетона на создание литой стены. Столько бетона не бывает. Скорее всего, это две тонкие стенки, скреплёнными специальными конструкциями. Сверху положили крышу. Я считаю, что это очень длинный небоскрёб без окон. Поэтому всех строителей и уничтожили.
        - Весьма интересная мысль, молодой человек, - отозвался смотритель, - но почему наши шпионы об этом не знают?
        - Я думаю, никто об этом не знает. Все кто знал, были уничтожены. Даже однополые.
        - Знаете, я считаю, что это наш единственный шанс, - Джон поднялся со стула. - Поэтому молитесь, чтобы Андрей оказался прав. Выступаем сегодня ночью. Сразу, со всех точек. Только аккуратнее, не позволяйте стене упасть. Андрей, Алёна вы пойдёте в моём отряде.
        Подготовка шла по всей стране. Всюду возникли восстания и все однополые, находящиеся в Дедландии были уничтожены. К вечеру всё население страны подошло к стене. Мы с Алёнкой присоединились к Джону. Его подручные принялись долбить стену отбойными молотками. Я оказался не прав. Мы прошли полтора метра, а стена всё продолжалась. Я уже был готов впасть в отчаяние, так как работать становилось всё труднее и труднее. Но, когда было пройдено почти два метра, отбойник ушёл в пустоту. Мы прошли первую перегородку. Отовсюду доносились радостные крики толпы. Мы сделали это. Осталось дело за малым.
        Я первый вошёл в образованное отверстие. Под ногой что-то хрустнуло. Я посмотрел на пол и моё сердце замерло от ужаса. Рядом взвизгнула и заплакала Алёнка. Мы все были в шоке. Джон установил прожектор и нашим взглядам предстала ужасающая картина: пол был усеян человеческими костями. Сотни, тысячи скелетов. И это только первый этаж. Что же находится выше? Я осмотрел помещение. Высота потолка была около десяти метров. "Значит, в здании этажей двадцать пять", - прикинул я.
        - Андрей, это ужасно, - ко мне подошел Джон. На нём лица не было, - От других групп приходят такие же сообщения. Они находят сплошные труппы. Сотни, тысячи, миллионы скелетов и высохших мумий.
        Я нагнулся и поднял ветхий листок бумаги. На нём было написано: "Еда кончилась, скоро будем есть друг друга, но без воды мы долго не протянем!"
        - Джон, - сказал я, - их здесь живьём замуровали.
        - Это просто невообразимо, но мы должны идти дальше. Я вижу дверь впереди, - Джон положил листок в карман. - Если мы победим, то похороним их всех.
        И мы двинулись дальше. В скором времени мы дошли до внешней стены, подождали, когда остальные группы выйдут на позиции, и принялись долбить стену. Пока работали молоты, я сбегал на второй этаж. Там было то же самое, что и на первом. Одни тела, да голые бетонные стены. Я вернулся на первый этаж. Женщины плакали и старались не смотреть вниз. Я подошёл к Алёнке и обнял её.
        - Не переживай, они умерли сто девяносто лет назад, их уже не вернёшь. Думай лишь о том, что мы должны отомстить за них. Мы живы и это главное! - Я поцеловал её в спелые губки и вернулся к стене, где долбильщики уже заканчивали свою работу.
        - Андрей, другие уже пробились и вступили в бой с армией Лесбии. Враги почти не сопротивляются, - сказал мне Джон и выкрикнул: - К бою готовсь! Армия врага ждёт нас!
        Мы вышли на территорию Геи. Армия противника стояла напротив стены, но не думала наступать. Мы ринулись в бой, но Джон остановил нас.
        - Отставить! - громко крикнул он.
        Когда мы прекратили наступление, из толпы однополых вышел молодой человек. Он был очень худ. Бледное лицо говорило о его плохом самочувствии. Он вышел на середину пространства, отделяющего нашу армию от вражеской. Джон вышел к нему, поманив меня за собой.
        - Джон Сорикван, командир нью-московского отряда ополченцев, - представился он, - а это, - он указал на меня, - Андрей Аксёнов, мой заместитель.
        - Геннадий Аврасов, гражданин Геи, выбранный для ведения переговоров, - и тут юноша сорвался. - Идиоты, что же вы натворили! Зачем вы уничтожили всех наших на своей территории и пробили эту стену? Теперь можете считать себя покойниками!
        - Это приказ он начале битвы? - уточнил я, так как никаких агрессивных действий Геннадий не предпринимал. Скорее, он готов был зарыдать он отчаяния.
        - Какой к чёрту битвы!? Мы и без неё умрём. Думаете, мы просто так перекрыли общение между нашими странами?
        Я осмотрел на Джона, он кивнул.
        - Видно вы собирались применить у нас биологическое оружие, - жестко ответил я.
        - Вы почти угадали, только мы не собирались применять оружия. Наоборот, мы хотели оградить вас от эпидемии, но вы идиоты всё испортили! - Геннадий дал волю чувствам и зарыдал. - Какие же вы идиоты! Своим необдуманным поступком вы положили конец человеческой расе. Культ смерти торжествует.
        Теперь и Джон побледнел. Он понял, что это не шутка и Геннадий говорит правду.
        - Какая эпидемия? - заплетающимся языком спросил он.
        - СПИД! - простонал гей, - мы все умрём.
        - Так бы сразу и сказал, - с облегчением вздохнул я. - Мы не собираемся с вами спать.
        - А это от вас и не потребуется, - злорадно ухмыльнулся Геннадий, - За последние двести лет вирус эволюционировал. Теперь он передаётся воздушно-капельным путём. Лекарства нет. Да даже, если бы он передавался только половым путём, вы всё равно бы заразились!
        - Почему? - удивился я.
        - А ты спроси по радио, что ваши люди делают с пленными лесбиянками. Человеческая натура неисправима, - злорадно всхлипнул Геннадий.
        Джон переговорил по рации и побледнел.
        - Ваши солдаты насилуют пленных лесбиянок? - спросил Геннадий и, когда Джон утвердительно кивнул, продолжил, - Вот видите, я же говорил! Мы хотели спасти тех немногих, кто жил в Дедландии. Нашим было поручено искать себе подобных среди тех, у кого не было детей, но вы всех перебили. Мы сообщили вам о вирусе и предложили перемирие, но вы утаили это от народа. Это совершенно новый вирус. Человек умирает в течение года. Ещё один год в изоляции и болезнь бы убила сама себя. Без человека вирус жить не сможет, а от трупа заразиться нельзя. Но теперь всё кончено.
        Геннадий медленно осел на траву. Я подбежал и пощупал его пульс.
        - Он умер! - сказал я. - Что он имел в виду, когда говорил, что мы всё знали.
        - Я знал, - ответил Джон. - Они входили с нами в контакт и сообщили об эпидемии, но я не поверил. Верхушка ополчения решила держать это в тайне от народа. Как же мы были глупы.
        Джон достал револьвер. Я бросился к нему, но не успел. Прозвучал выстрел и командир упал на траву. На месте его лица было кровавое месиво. Я подошёл к Алёнке, стоявшей с открытым от изумления ртом, и обнял её.
        - Как же мы глупы, - грустно сказал я, - и самое ужасное, что мы не учимся на своих ошибках.
        Алёнка заплакала и повисла на моих руках.